Беломорские сказки

Шут

Не в котором царстве, не в котором государстве был-жил прожиточный человек, имел большое количество земли и имел скота разного много тоже. Ну, у него были два сына, но они еще были малые, и в одно прекрасное время он говорит жене:

– Слушай, жена, уж нам слишком стало тяжело работать на земле, хотя мы и держим работников, но работы уж очень много. А я что, жена, надумал? Давай так сделаем: продаем часть скота, а потом накупим товару и будем торговать. Сыновья уже подросли, они нам будут помогать.

– Ну, что же, хозяин, давай, сделаем так.

Вот он, конечно, сделал так: взял коров, овец, быков и повел на базар, поехал в город. И нужно ему было переезжать через мост – и проехал.

Роспродал на ярмарке скота этого, накупил товару, нагрузил пять подвод и поехал домой. Когда подъехал он домой, то едет он обратно по этому мосту, мост был, конечно, большой, река была быстрая, и возьмет, случилось: обрушился этот мост, и со всем своим товаром, – и понесло его туда. Когда понесло его по реке, он думал, что погибнет, но выбрался все-таки, вышел на гору и повесил голову чуть не до самой земли, и сказал:

– Вит мой куда ушел капитал – в реку!

Ему было очень жалко. Вдруг послышался голос с той стороны реки; – Что, мужичок, задумался, повесил голову до самой земли? Хошь, я тебе помогу?

– Чем ты мне можь помочь теперь, как оно ушло?

Он сейчас перескочил нa своей лошади через реку и пришел к нему.

– Ну, скажи, кто ты такой есть из молодцов?

– Я есть Шут.

– Ну, что ты мне можь помочь, коли мой капитал ушел в реку и унесло?

– Я тебе его обратно верну, только отдай, что у тебя есть незнаемое дома. Отдашь, то верну.

Он подумал: «Что у меня есть незнаемое? Двое сыновей, жена, скот у меня известен, богатство – тоже. Что у меня есть незнаемое, я только два месяца из дому».

И не узнал, что у него есть незнаемое. Подумал, ну все-таки ему жалко своего, и сказал:

– Ну, ладно, вернешь – отдам. Он делает с ним запись такую:

– Вот подпишись, что я к тебе приеду за этим делом через девять месяцев и тогда возьму. Вот он, конечно, подписался.

– Ну, а теперь иди против течения, где стоял мост.

И так он пошел, а этот Шут исчез.

И только приходит, напротив моста, где этот мост стоял по-старому, и его подводы шли по мосту. Он сел и поехал домой, только очень дивился: «Подумай, как он мне их быстро вернул. Что такое у меня дома есть незнаемое?» Когда приезжает в свой дом на двор, то выбегают два сына:

– Здравствуй, папенька! Отвечает:

– Здравствуйте, сынки! И они заговорили:

– Папа, у нас родился брат, которого зовут Иваном. И он с нас. ростом и говорит, и уже знает грамоту.

«Вот какое дело, что же она мне не сказала, что она в положении. Вот беда!» Это он подумал, и вот он, конечно, этот товар разложил по своим лавкам, начал торговать. Сыновья ему помогали. Жить ему стало очень хорошо, только он очень заботился, что посулён у него сын. Был он меньше всех, а ростом был больше всех, и умный и довольно грамотный. Вот однажды сидят, пьют чай, она и спрашивает у мужа:

– Что же ты такой печальный, или ты что потерял дорогой? Ведь нам, слава богу, жить стало хорошо, сыновья – помощники и не о чем печаловаться.

Он сказал:

– Да, жена, был такой случай. Когда я продал скота, поехал обратно, а ехать нужно было по мосту через реку, и вот этот мост обрушился, унесло меня в реку, и я еле выбрался на берег и крепко задумался, что вот весь капитал теперь пропал. И вдруг послышался голос с той стороны реки: «Что, мужичок, задумался, повесил голову?» Я отвечаю: «Как же не думать? У меня весь капитал унесло в реку». Тогда опять же отвечает: «Отдашь незнаемое дома, тогда я верну». И он перескочил через реку на лошади и пришел ко мне. Я его спросил: «Кто ты такой?» – «Я есть Шут, и вот отдашь, то верну». Я отдал и пошел прочь, этот мост был по-старому, и шли подводы, я сел и поехал домой. А это я посулил меньшого сына Ивана, а ты меня не повестила. И он придет через девять месяцев. Вот за это я и печалуюсь, что он годами меньше всех, а умом и ростом больше всех.

Тогда она сказала:

– Слушай, муж, уж раз так пришлось – делать нечего. А вот у нас есть три, и когда он придет, то пусть узнает. Если не узнает, то мы не дадим никоторого.

И он стал меньше думать, на том они и порешили. И, конечно, живут себе, вдруг однажды обедают, и у них в избе затемнилось. А это уже прошло девять месяцев.

Посмотрел он в окно и говорит жене:

– Ну, посмотри, вот он и приехал.

На дворе уже стояла такая большая лошадь, что с ихну избу была высотой. Он спустился с лошади, приходит в дом и заговорил:

– Здравствуй, здравствуй, хозяин и хозяюшка!

– Здравствуй, Шут, садитесь.

– Сесть недолго, но помни, хозяин, я пришел за долгом к тебе, который ты мне обещал. Тогда говорит хозяйка:

– Ну, ладно, коли узнаешь, то получай долг, а уж не узнаешь, тогда остаются нашими сыновьями. Вот она привела всех трех:

– Ну, выбирай.

Ну, конечно, он посмотрел и улыбнулся:

– Ишь ты, хозяйка, вздумала обмануть Шута. Вот который больше всех, тот и младший, тот будет мой.

Вот берет его, распростился, и поехали. А хозяин и хозяйка остались плакать, очень им жалко было сына, большой, сильный, умный и грамотный.

Вез он его целый месяц. Приезжают к большому дому, вокруг дома – железный тын, очень высокий, так что никакая лошадь через него не перемчит. Ну, нигде не было дверей. И он разгонил свою лошадь, перескочил через, и вот заводит он его в дом. Когда он заводит его в дом, и трои сутки прожил и говорит:

– Ну, Ваня, вот здесь ты будешь жить.

Ну, у него в этом жительстве не было никого, жил один, – ни собаки, ни кошки. И приносит ему он двенадцать ключей.

– Вот, Ваня, ходи в одиннадцать, а в двенадцатую не ходи, которая в темном углу, лыком завязана, навозом Запечатана. Если я вернусь, узнаю, что ходил, – -убью тебя. А я проезжу три года, а потом приеду. А тебе достаточно всего здесь, будешь жить один.

И вот, конечно, он кряду же, как рассказал ему, и уехал.

Он пропустил день-два, потом начал ходить по комнатам. И ходил целый месяц, все смотрел редкости, чего у него только не было: и вина, и припасов, и товаров, и сбруи, и золота, и серебра, ну, только не было живого человека или хоть собаки и кошки. Это ему было очень скучно. И вот он уж на второй месяц задумал: «Что он мне не велел в эту дверь входить? Однако, дай схожу, двум смертям не быть, одной не миновать. Он уехал далёко, теперь и не узнает».

И на другой день приходит, лыко разрывает, навоз отрывает – открывает дверь. Только открыл дверь, то полилась кровь оттуль так сильно через порог, что он еле стоит на ногах. Он стоит, смотрит, и кровь эта Окончилась. Он заходит в дверь и смотрит – стоит конь связанный. Он обрадел, что конь, взял его, развязал, вывел на двор, дал ему напиться, принес пшеницы, и конь стал наливаться, а он думает: «Вот теперь эти три года я проведу с ним – будет мне хороший товарищ».

И такой был конь большой, что не меньше был Шута, ну, он хоть росту был порядочного, но не мог заскочить на него, а ему охота. Он взял, лесенку нашел и выстал на нее. Ну, конь стоя поглядывал и ел. И вот когда он забрался наверх, то там начал сидеть на нем и заснул.

Спал он долго ли, коротко, уж Шут обратно вернулся, узнал, что вывел он коня. Приехал, так ударил его кнутом, что он вылетел оттуда чуть не мертвый, с коня. Встал на ноги, опомнился. Шут ему и говорит:

– Ну, что ты сделал, зачем вывел коня? Сейчас я тебя убью. Ну, он уж знает, что виноват, молчит, только говорит:

– Мне стало очень скучно, хотел испытать коня и вывел его.

Теперь и говорит ему Шут:

– Ну, на этот раз я тебя прощу, не убью, а если ты еще выведешь коня, – все равно я уеду на три года, – то я тебя убью.

Взял коня, накачал ему воздуху и запер. А сам сел на лошадь, перескочил через тын и уехал. Он теперь и думает: «Ну, больше не знаю, что делать, нельзя пойти».

И прожил он целый месяц, не ходил. Потом опять ему сильная скука навалилась, надо еще жить три года, думает: «Пойду, открою, смерть, так смерть, все равно убьет. Уж такая моя судьба, видно, делать нечего».

И вот кряду же пошел к этой двери, разрыл навоз, раскидал, открыл, и опять кровь полилась. Потом это уничтожилось, выводит он коня, накачал воды, принес пшеницы, кормит и поит его. Конь ест, пьет и поглядывает на него, сам наливается. Когда он накормил, лошадь встала, поглядела на него и говорит:

– Ну, мой дорогой Ваня, торопись, Шут едет. Беги, неси заступ, вырой у меня перед передними ногами яму. Уж коли ты вывел меня второй раз, я тебе помогу, не думал, что ты осмелишься вывести меня другой раз. И он принес, конечно, заступ, открыл яму.

– Ну, наклонись, что там видишь?

– Там, дорогой мой конь, золото ключом кипит.

– Ну, опускай наперед руки, золоти выше локот.

И вот он спустился туда, позолотил руки и вылез оттуда. Конь и говорит:

– Ну, Ваня, зарывай яму. Шут этого еще не знает. Теперь рой яму под заднима ногами и торопись скорей – Шут едет, И он враз вырыл под заднима. Когда вырыл под заднима:

– Ну, наклонись; что там?

– Дорогой мой конь, там серебро ключом кипит.

– Ну, серебри скорей ноги.

Он спустился, посеребрил ноги выше колен и вылез обратно.

– Ну, зарывай яму; Шут еще не знает, и пускай не узнает никогда. А теперь бежи скорей в комнату, принеси мне уздечку, она висит на гвоздю, и скорее, а то Шут приедет.

И он побежал, уздечку хочет снять, и поднять ее не может. Прибежал и говорит:

– Да не могу поднять уздечку, она тяжела.

– Да она только сто пудов. Ой, Ваня, Ваня, ты еще молод. Ну, бежи обратно скорее. Увидишь – тут есть шкап, открой шкап пониже, увидишь три бутылочки: одна с белым, другая с красным, третья с зеленым. Выпей с белым и принеси мне уздечку.

Он побежал, выпил бутылочку с белым, поднял уздечку, приносит.

Конь говорит:

– Ну, дорогой мой Ваня, принеси скорее седёлко. Ну, седёлко тяжельше. Выпей вторую бутылочку с красным, а то не поднять тебе будет седёлка. А потом бежи сюда, торопись, Шут близко!

И он прибежал, выпил вторую бутылочку, принес седёлко. Конь и говорит:

– Ну, теперь заскакивай на меня, я два круга сделаю по двору, если удержишься, то поедем, еще некоторые вещи возьмем с собой.

И вот он, конечно, садится на него, и он только первый винт сделал по двору, как Иван выскочил из седла.

– Эх, Ваня, Ваня, слабый ты еще, не уехать нам от Шута! Ну, бежи скорей, выкупайся в колодце с живой водой и захвати с собой пузырек с этой водой, и потом сбегай и выпей последнюю бутылочку и захвати мыла и щетку. Неси скорей. Шут близко!

И он побежал. Приходит к колодцу, выкупался и захватил пузырек. Потом побежал, выпил последнею бутылочку и захватил мыло и щетку.

– Ну, дорогой мой конь, я все принес.

– Ну, молодец, Ваня, теперь еще бежи, скорей бежи, Шут совсем близко, чтобы нам убраться! И он опять побежал и сказал; – Захвати оттуда платок, в том же шкапу есть, и сунь себе все в карман. Тогда еще сказал:

– Ну, бежи в сад, наломай яблок золотых два мешка и перекидывай через меня, и садись на меня.

И вот он сбегал, наломал два мешка, перекинул через него и сел на коня.

– Ну, Ванюша, теперь держись, как можь, я еще два винта сделаю и перескочу через тын. Если можь удержаться, то уедешь, а уж не можь, то обоим гибель. И когда он скочил на него, конь и сказал:

– Я могу ехать пятьсот верст в час, а конь его тысячу верст.

И вот он сделал два винта, на третий перескочил через тын. И только отъехали недалеко – стал их Шут догонять. Конь и говорит:

– Ну, Ваня, Шут-то нас начал догонять и стрелы спускать. Как стрела нас ткнет до чего, так то место и горит.

Ну, до Ивана ничего не достается, только горит на нем платье. И потом говорит ему конь:

– Ну, Ванюша, спусти теперь щетку под хвост мне.

Когда он спустил щетку, то встали непросветимые леса, а Шут остался за лесами. И они в это время опять едут далёко.

Шут вернулся домой, за скребками пропилить деревья.

Прогрыз и погнался опять вслед за нима. И вот он гнался, гнался, опять стал волшебные стрелы спускать и кричит:

– Ох, ты, подлец, утащил у меня волшебного коня, ну, все равно не уйдешь никуда! Конь ему и говорит:

– Ну, Ваня, спускай мыло мне под хвост.

И только мыло спустил – образовались горы, и Шут вернулся к лесам, берет скребки и опять прогрызает дыру себе на ход. Пока он прогрыз, они в это время далёко отъехали, а он опять гонится и начинает огненные стрелы спускать. Конь и говорит:

– Ну-ко, Иванушко, спустись на землю и узнай, далеко ли Шут гонится.

И Ванюша, конечно, спустился, только спустился, слышит – земля так трясется, что Ваня закатался, как мячик, и упал на землю, что стоять не может. Конь и говорит:

– Ну, Ваня, близко ли Шут?

– Не знаю, земля очень трясется, стоять не могу. Упал и подняться не знаю как!

– Эх, Ваня, Ваня, слабый ты. Ну, да ладно.

Спустился конь на колени, взял Ванюшу в зубы и подкинул его на спину.

– Ну, спускай мне теперь под хвост платок. Уж сейчас мы уедем, а не уедем, так убьет нас Шут.

И вот он только успел спустить платок, то стало огненное море назади.

– Ну, теперь, Ваня, мы уедем.

И Шут позади, бросился в огненное море, и закричал:

– Ну, счастлив, что увез у меня платок, а не увез бы – догнал и убил бы вас обоих!

И так Шут залетел и сгорел в море.

И вот они приехали на одну равнину. Это было, наверно, недалеко от города, уж конь это знал.

– Ну, теперь, Ванюша, сходи с меня и повались спать. Ты сам знаешь, мы утомились, не спали долго.

– Да, дорогой мой конь, спать-то бы недолго, да ты сам видишь – платья нет у меня, я наг.

– Ну, что ж, Ваня, что наг. Вот видишь – волы ходят, сдери с них шкуру, завернись в шкуру и повались спать.

И Ваня пошел, сдернул с одного вола шкуру, завернулся в нее и повалился на траву, а конь его ушел траву есть. Но конь, конечно, пошел не траву есть, а побежал в город и узнал, что у царя дочь выходит замуж и царь ищет садников, чтобы засадить сад золотыми яблоками, и успели яблоки через три дня. И за это отдаст, что тот пожелает. Дочь его выходит замуж за одного германского короля, и нужно это к свадьбе приготовить. И вот прибегает конь, конечно, и будит Ивана:

– Ну, Иванушке, ставай, ведь выспался теперь уж?

– Дорогой мой конь, разве я долго спал?

– Да, порядочно, отдохнул. Теперь ты иди в город. Вот отсюда неподалеку будет город, верстах, может быть, в пяти, и там царю нужны садники. И ты становись, где садники стоят. Как ты большого росту – становись на правый фланг. Тогда будет царь выкликать садников по-очереди, кто может засадить ему сад золотыми яблоками и вырастить это. Он будет предлагать за три дня. И вот когда дойдет до тебя очередь, тогда берись ты. И берись с таким условием, чтобы он обещал, что ты хошь, а он будет говорить, что уж если не сделаешь, то твоя голова прочь. Когда порядишься, то пусть царь приготовит и земля будет выпахана, а мы приедем садить. Царь скажет: «Хорошо, приезжай». Поди и берись, и приходи сюда, а я тебя буду здесь ожидать.

Тогда Ванюша, конечно, встал и пошел в город. Приходит на площадь, и встал туда, где стоят садники. И не через долго приходит царь и выкликает садников к работе, что кто может сад рассадить золотыми яблоками и во сколько времени. И вот назначает им срок – За три дня. Ну, садники стали откликиваться, и никто не берет, только месяца три, четыре и пять, и меньше двух с половиной месяцев никакой садник не решил ему это сделать. И, конечно, дошла очередь до этого Ивана. Он вышел, росту был порядочного и в воловьей шкуре. И спросил царь у него:

– Ну-ко, ты, молодец, что ты можешь сказать, как ты стоишь в очереди садников?

– Ваше величество. Я, конечно, могу вам сделать, как вы говорите, за три дня, но только что вы обещаете, то отдаете мне?

– Отчего, отдаю; я отдаю дочерь через три дня замуж, так мне нужно будет. А если не сделаешь?

– Если не сделаю, то рубите мне голову.

– Ну, ладно.

Конечно, он ему порядился и приказал:

– Вот что, ваше величество, выпашите мне землю и укажите где.

Царь сказал:

– Хорошо, вот на этом-то месте будешь садить сад.

И он пошел к своему коню. Приходит к своему коню, конь и спрашивает:

– Ну, дорогой мой Ваня, как порядился у царя сад садить?

– Да, порядился, ну, не знаю, что будет.

– Ну, как, что рядил?

– Дорогой мой конь, а что ты мне говорил – царь мне то дает, ну, и не знаю, что он даст. А если мы не сделаем, то уж я не знаю, что будет.

И сильно Иван задумался. Тогда немного конь помолчал и говорит:

– Ну, ладно, Ваня, не печалуйся, завтра поедем. Знаешь где, сказал про землю паханую?

– Сказал.

– Хорошо.

И вот, конечно, они переспали ночь и пережили целый день. Приезжают на вечеру, где земля была паханая. Говорит ему конь:

– Ну, вот, Ваня, бери эти мешки с яблоками и повернись лицом к заду, а я буду ходить вкруг, и ты смотри на мои задние ноги и успевай спускать яблоки в эти дыры, которые я сделаю ногами. А я уж знаю, где ходить вкруг.

Иван поворачивается к хвосту головой; конь ходит, а Иван начинает спускать яблоки. И вот, спускал, спускал, и у него не стало.

– Больше не стало, дорогой мой конь.

– Не стало? Ну, хорошо. Теперь отъедем прочь. Я-то уйду от тебя теперича, а тебе придется следить за твоим садом. И вот смотри три дня, а через три дня я к тебе приду.

И так Иван наш начал следить за своим садом. И вот в первые сутки расцвела яблоня, и налились яблоки, так быстро работалось. И царь очень удивился, ну, не Знает, что дальше будет. На вторы сутки яблоки все налились, и аромат понесся по всему царству. На третьи сутки, когда яблоки вызрели все, то Иван заснул, и вдруг приходят царские дочери все, смотрят садника, как он быстро сделал. Две были замужние, а третья выходит сейчас замуж, меньшая самая. И вот они ходили, ходили и увидали спящего садника. Старшая посмотрела – от него воняет там очень. Ну, как в шкуре, то мух там и всего. Она острашилась, пришла к сестрам и говорит:

– Я не знаю, кто там – зверь ли, человек спит.

Пошла вторая. Втора тоже посмотрела, ей больно опротивело, пришла обратно. Меньшая говорит:

– Я не знаю, что вы, сестры, надо же посмотреть: он спит, не бросится же на нас. Вы подождите, а я пойду.

Пришла меньшая смотреть, подошла к нему очень близко и стала поднимать у него руку от копыта от воловьего. Ну, она его не боялась. Когда она отогнула, то смотрит – рука у него золотая, пальцы золотые, но слишком толстые. Посмотрела на вторую – тоже золотая. Тогда стала засматриваться на ноги. Видит, ноги серебряные, и подумала: «Нет, это наверно не садник, а какой-нибудь уж очень знаменитый человек».

Она скидывает свой перстень и хочет ему надеть на какой-нибудь перст, но ему не лезет. Тогда взяла свой именной платок и продела в перстень и привязала ему к руке. Пришла и говорит сестрам:

– Сестры, знаете что, – все-таки нам надо садника хоть водочкой напоить. Он спит, а мы пока принесем, станет – и выпьет.

И сестры пошли и принесли ему два графина вина и разных десертов на подносе – оставили все рядом, а сами ушли. Ну, не сказала она, что там еще оставила или чего видела. Иван пробудился: «Как же быть-то? Царь начинает меня уже дарить теперь, а я заснул». И спомнил своего коня. Тот явился:

– Ну, милый мой коньчик, царь уже начинает нас дарить теперича, а яблоки совсем созрели.

– Ну, хорошо.

– Ну, так что ж, дорогой мой конь, выпьем, что ли?

– Давай, давай, выпьем. И еще что тебе подарили? – спрашивает конь (уж он знает все).

– Да вот, дорогой мой конь, я не знаю, каким путем тут образовалось связанное кольцо, наверно царской дочери.

– Да, это царской дочери, меньшой; стало быть, она хочет за тебя замуж выйти. Так вот, дорогой мой Ваня, знаешь что? Теперь сорви-ко яблоко одно и иди в магазин, а купец тебе наверно не откажет, даст за это яблоко одежду всю полную, а эту – бросай и умойся, побрейся там же, как будешь, и приди сюда – я здесь буду.

Вот он, конечно, сейчас срывает одно яблоко и приходит в магазин.

– Вот вам, притащил яблоко, как вы его оцените? И дайте мне одежду всю.

Приказчик даже ничего не мог сказать и оценить золотое яблоко и сказал:

– Ну, вот, молодец, мы тебе приносим одежду всю, выбирай и одевайся, как только тебе нужно будет.

И вот наносили ему самую большую одежду, и он это все для себя подобрал и оделся: и сапоги и так дальше, пальто, фуражку и все, и сказал:

– Ну, до свиданья.

И пошел.

Приказчик, конечно, обрадел, что такое яблоко оставила его даже и не оценить, очень оно дорогое. Иван зашел, конечно, попутно в парикмахерскую, побрился, подстригся, и пришел обратно в сад. Когда он пришел обратно в сад, и говорит:

– Ну, дорогой мой конь, я оделся.

– Вот хорошо, теперь ты стал на человека походить. Теперь ты срывай три яблока, положи на поднос и иди к царю – сдавай работу. И помнишь, за что ты рядился с ним – проси то.

Ну, он еще не знает, за что он рядился.

– А что, дорогой мой конь, теперь за работу взять?

– Да как что, раз он обещал, что ты пожелаешь, то проси у него дочерь замуж взять, и он обещал и должен отдать.

– А. если он не отдаст, дорогой мой конь?

– Нет, отдаст. А если не отдаст, там видно будет, придешь сюда.

И вот он сорвал три яблока, положил на поднос и пошел к царю. И приходит он, конечно, уже не в том виде, как был садником, а в хорошем порядке. Пришел и говорит:

– Здравствуйте, ваше величество. Я принес вам покушать яблоки и хочу сдать работу.

– Очень доволен я, Иван, а почему ты сейчас снял одежду садническую, которая у тебя была?

– А у меня уж такой обряд, ваше величество, – не снимать ту одежду, пока я не кончу работу.

– Молодец, Иван!

– И вот вам принес теперича три яблочка, можете покушать и принять мою работу.

– Очень доволен, Иван, мы уже второй день наедаемся ароматом, ты исполнил свою работу за три дня для меня, которая была очень нужная. Говори теперь, что ты хочешь, что тебе надо?

– Ваше величество, а мне больше ничего не надо. А раз обещано, ты сказал, что даешь, что я хочу. Отдай свою дочь за меня замуж.

– Ах, дочь тебе замуж? Ну-ко, слуги, идите сюда, повалите его на скамью и давайте ему двадцать пять розог!

Конечно, приходят слуги, приказали ему повалиться, он послушал, ему дали двадцать пять розог. И это ему было так легко, будто били его сенинкой, или легким прутиком. И он встал на ноги, и пошел обратно в сад к своему коню.

– Ну, что, дорогой мой Ваня, скажешь те переча, что тебе царь сказал?

– Слушай, дорогой мой конь, мне царь вот что пожаловал: он приказал повалить меня на скамью и дал двадцать пять розог.

– Мало, этим он думает отделаться? Нет, не за то мы работали. Ну-ко, поди теперь снова к нему и скажи ему так: "Ваше величество, я работал вам сад незадаром, и что ты мне обещал, то должен отдать. Я работал три дня ив три часа уничтожу, и тебе ничего не будет. И к тому же она обещалась итти за меня замуж и дала мне своей перстень.

И, конечно, он пошел опять обратно к царю. Когда приходит к царю, царь и спрашивает:

– Ну, что, Ваня, теперь тебе надо?

– Ваше величество, я пришел объясниться опять же.

– Ну, говори, Иванушко, что тебе надо?

– Так вот что, ваше величество: так ли вы думаете отделаться, что за двадцать пять розог я вам сад работал? Если не отдашь мне дочь замуж, я за три часа все уничтожу, и больше ты нас не увидишь. А к тому же мне твоя дочь обещалась. У меня есть от нее перстень.

Царь ему ничего не сказал и приказал позвать свою дочерь.

Когда пришла дочь, он у нее и спрашивает:

– Ну, дочка моя любимая, ты обещалась за садника замуж выйти?

– - Да, папенька, обещалась, и я хочу за него выйти.

Она смотрит на него, какой он стал стройный, и знает, что он за человек, и переходит на сторону к нему. Тогда говорит царь:

– Ну, ладно, дочка, коли так ты изменила мне, сделала конфуз, стыд; сегодня приедет зять, а мне уж подать некого, то уходи из царства совсем со своим Иваном, совсем с глаз долой!

И вдруг услыхала мать и приходит к нему:

– Слушайте, муж, вы судите очень легко и хочете свою дочь выкинуть совершенно и считаете как-то чужой. Хошь не для зятя – для своей дочери вы должны смиловаться. Должны ей дать какую-нибудь оседлость или какое-нибудь приданое, все-таки нельзя так, отец, поступать со своей дочерью. Она у нас последняя, и те наделены, а уж ейная, видно, судьба такая, что выйти за этого садника, и нечего, видно, делать.

Тогда сказал отец:

– Ну, ладно, жена. Вот у меня есть тридцать верст отсюда хутор, вот пусть она там живет со своим Иваном и не ходит ко мне никогда. Тогда она сказала:

– Ну, ладно, Ваня, пойдем.

Вот они приходят, конечно, в сад, конь и заговорил:

– Ну, что, Ваня, получил прекрасную царевну?

– Получил. Вот он велел ехать на хутор.

– На хутор? Ну, ладно, дорога знакомая, садитесь на меня и поедем.

Жена, конечно, удивилась, что конь может говорить, но не знала, что за конь. И вот они приезжают на этот хутор, где узнали последнюю дочь царя, встретили ее, конечно, начали они жить. И вот прошли одни сутки, приезжает германский король, а у царя уж дочери нет. Тогда ему объявил войну за то, что он его обманул. И вот, конечно, объявил войну и кряду же нагнал войска в большом количестве, так что царь испугался и выступил тоже с войсками. А Иван живет со своей женой и ничего не знает. И потом подошел к нему конь

– Слушай, дорогой Ваня, ведь твой батюшко в большой беде, ведь германский король его разгромит и возьмет в плен. Ты знаешь, взял дочь, так и помочь надо.

– Ну, что же, дорогой мой конь, и поедем.

И вот он, конечно, сел на коня, взял кладенец и поехал. Приехали на поле и укинулся этот конь на войско. Иван рубил мечом, а конь топтал и зубами рвал. Не прошло и шести часов, как все поле было усеяно этими войсками. И пришлось царю смотреть, но не знал, кто Этот воин. Когда он вернулся обратно, остановил его царь:

– Позвольте вас спросить, молодой рыцарь, кто вы есть и за что вы мне так помогли? Поедемте ко мне, я вас угощу и прославлю по всем государствам, и даю большое вознаграждение. Он сказал:

– Ваше величество, мне ничего не надо от вас; это я тебе все помогал за двадцать пять.

Повернул лошадь и уехал. Царь очень удивился и не понял:

– Что это «за двадцать пять»?

Приехал Иван домой, отпустил свою лошадь, сам пошел спать. А этот германский король собрал в два раза больше войска и выступил опять на царя в скорое время. Опять подходит к нему конь и говорит:

– Ну, слушай, Иван, опять надо поехать помочь отцу, ему без нас будет трудно. Он сказал:

– Ну, хорошо.

Сел на лошадь и поехал. Приехал на поле и бросился опять бить это войско. Не прошло шесть часов, как все войско было перебито, больше конь рвал зубами и ногами, не успевал даже Иван работать мечом. Ну, царь опять же заинтересовался таким храбрым воином. Когда Иван вернулся обратно, царь его остановил и говорит:

– Слушай, добрый витязь, скажи – за что ты мне помогаешь и кто ты есть? Поедем со мной, я тебя прославлю по всем государствам.

– Слушай, ваше величество, мне ничего не надо, я тебе все помогаю за двадцать пять.

Повернул свою лошадь и поехал обратно.

– Что такое «за двадцать пять»? Ничего не понимаю, – говорит царь. – И ему ничего не надо.

Ну, этот германский король собрал войска еще больше и взял двенадцать богатырей и сам выехал делать окончательный бой. Вот когда приехал; конь ему опять и говорит:

– Ну, слушай, Иван, опять придется отцу помогать. Ну, уж не знаю, что будет; ты поищи-ко пузырек с живой водой, от Шута взятый. Дай мне попить, сам попей, да смажь свой меч.

Он отыскал пузырек, попили оба, смазал меч, он сел на коня, конь и говорит:

– Ну, Иван, десять богатырей это тебе легко с нима, а два богатыря – чуть не супротив тебя, а два коня – чуть не супротив меня, и я боюсь, чтобы тебя не обранить. А войско-то это что, хоть в пять раз больше, нам не страшно. Ну, ничего, поедем.

И так они поехали. Когда приехали на поле, то начинает рубить по-старому, так ужасно бьет, что не успевают подставлять войсков, как все уничтожается. Все поле было посеяно войсками, и царь стоял и дивился такому сильному воину. Когда это войско пало, то сразу выступило три богатыря напротив Ивана один за одним. Ну, Иван с нима очень легко справился. Тогда выступило пять. И та же была участь с пятима. Потом выехало два, с этыма двума он очень легко справился.

Выезжает одиннадцатый богатырь один. Когда съехались, то он так сильно мечом ударил Ивана, что он выпал из седла и был ранен. Но с горячки богатырь проскочил мимо. Конь, конечно, не растерялся, стал на колена и зубами перекинул его на спину, увез в лагерь, сам выбежал биться с этим богатырем. И вот когда увидал богатырь, что бежит один конь на него, он поворачивает свою лошадь и хочет ударить его мечом. И вот сразмаху Иванова лошадь, как только подъезжает к нему, опустила голову книзу, и тот богатырь хотел ударить ее, а попал в свою лошадь и убил ее, и эта лошадь Иванова заскочила и расколола ему пополам голову. Тогда еще выезжает двенадцатый богатырь. Ну, царь стоял, дивовался этой лошади без хозяина, как она работает. И вот когда увидал богатырь, что бежит лошадь на него какая-то, он поворачивает лошадь, и несутся друг на друга. И так съехались когда, высоко стали на дыбы, так что богатырь выпал из седла, Ивана лошадь захватила глотку у этой лошади и перегрызла, потом кинулась на богатыря. И проломила ему голову.

И вотконь вернулся к своему хозяину, но только был тоже сильно ранен в ногу, прибегает и говорит:

– Ну, дорогой мой Ваня, жив теперича?

– Жив, мой конь, только очень тяжело.

– Ну, тяжело – это не страшно, поедем.

Стал на колени, закидывает его на спину и поехал. Тут подбегает царская свита и говорит:

– Куда ж ты, добрый витязь, поедешь раненый и лошадь твоя обранена? Мы повезем тебя в царство, вылечим и прославим по всему свету.

– Нет, ваше величество, я поеду. Это я тебе все помогал за двадцать пять, а теперь поеду.

И жалко его было отпустить, но делать нечего – поехал. Приезжает на свой хутор, жена перепугалась и начала его лечить. Докторов позвала, сама была сестрой милосердной, все меры приняла и так стала его лечить. И вот когда этот царь приехал домой, то собирает пир, созывает всех своих гостей, зятевей и так далее, и выславился этот царь большим воином, победителем такого крупного королевства. И вот когда все гости собрались и стали беседовать, сидеть, жена ему и говорит:

– Слушай, муж, я тебе опять скажу: как хоть, у нас есть три дочери, две сейчас сидят на пиру. А почему же третьей дочери не сидеть? Я думаю, она у нас все равно, что и другие. А почему же и зятя не позвать, может, и придет. Я думаю, что должен ты сделать это. Тогда он сказал:

– Ну, ладно; слуга, съезди на хутор и позови мою дочерь и зятя.

И вот приезжает слуга, заходит в ихний дворец, то встретила его дочь. И он ей поклонился и стал просить на пир, вместе со своим мужем, что батюшко велел приехать. Она ответила так:

– Слушай, слуга, скажи моему отцу так: что я от мужа никуда не поеду. Он у меня болен, и я никуда не поеду. Он сильно ранен.

Тогда слуга сразу понял из слов ейных, что вот кто помогал – его зять, и уехал прочь к царю. Приехал туда, вызвал царя отдельно и сказал:

– Вот что, ваше величество, я был у вашей дочери, и она отказалась. Почему? Потому что у нее муж болен, он сильно ранен.

И царь сразу догадался, что это зять был на коне.

– И он мне сказал, что вот, батюшко, я работал «за двадцать пять», – это за двадцать пять розог. Пришел к жене и говорит:

– Собирайся, поедем на хутор за своей дочерью и зятем, а вы, гости, подождите.

Вот они приезжают на хутор, и он кряду же приходит к дочери своей. Поздоровался и стал ее просить на бал и спрашивать:

– Ну, как зять, в каком положении?

– Да, папенька, я не знаю ничего без мужа. Можете пойти к нему и спросить, пойдет он на бал или позволит мне пойти, а я не пойду без его позволенья, тем более, что он как болен. И вы, наверно, сами знаете.

– Я, дочка, только сейчас узнал, когда приехал курьер, а раньше он мне ничего не говорил, как помогал. Тогда разрешите, дочка, его увидать.

– Пожалуйста.

Повела она его в спальну, где он лежал болен. Подошел к нему и говорит:

– Ну, зятюшко, прости меня, что я не давал тебе дочерь и что ты мне не сказал, ведь я тебя спрашивал. А теперь пойдем на бал, и наши гости охотно бы посмотрели на тебя. И мы тебя прославим и наградим, и наделим тебя полуцарством.

– Слушай, батюшке, я не поеду с вами, потому что ваш экипаж меня не возьмет, а жена пусть с вами едет, я дозволяю. А уж если конь сможет нести меня, я спрошу у него, то и я приеду.

– Хорошо, ну, ладно, мы будем ждать, приезжай на коне.

Жена срядилась и поехала с отцом-матерью на бал. А он оделся и пошел к своему коню, и говорит:

– Ну, дорогой мой конь, как царь нас просит на бал, так как: поедем или нет, говори мне теперь правду? Конь немного подумал и сказал:

– Дорогой мой Ваня, поеду, если будешь исполнять, что я тебе буду говорить. Вот когда мы приедем к царю на бал, а там есть широкий двор, где приезжающие принцы и короли ставят лошадей, и там их стоит, может быть, сотня, и для меня там место будет приготовлено; и вот ты приедешь туда, поставь меня в ту конюшню, но только не вяжи. И я поем немного и выбегу из этой конюшни, и всех лошадей передавлю, и буду носиться по двору, как бешеный. И все конюха и слуги перепугаются и придут к царю, и будут просить тебя, чтобы ты меня поймал. И вот когда, конечно, скажет царь, все эти гости станут говорить напротив, ну, царь не позволит меня ни корить, ни бить, скажет только: «Поди, Иван, уйми свою лошадь». А ты поди со шпагой и скажи: «Бешеную скотину никогда не держат», – и поди, отруби мне голову. Если сделаешь это, то я поеду, а там уж увидишь, что будет. Иван немного подумал и говорит:

– Так как же, дорогой мой конь, разве мне не жалко будет тебя убить, как ты мне делал много хорошего, женил на царской дочери, и я добился до большого почета и славы. Что ты говоришь такое?

Потом он немного подумал и сказал ему:

– Ну, ладно, дорогой мой конь, коль ты так велишь, то я сделаю.

– Сделаешь?

– Сделаю.

– Ну, садись на меня и поедем. Есть мне теперь единственный случай.

И так приехали на двор. Как конь ему сказал, так он и сделал, поставил его и зашел на бал. Конечно, его с радостью встретили, посадили за стол и начали угощать, и все гости радовались, ценили его, такого сильного витязя. Не прошло полчаса, как бежат конюха, кучера со страхом, и говорят своим хозяевам такое слово:

– Вот не знаем, что творится с лошадью Ивановой, перегрызла всех лошадей и носится по двору, попросили бы Ивана, чтобы он ее убрал или что сделал. Тогда царь говорит:

– Ну, зять, слушай: поди, убери свою лошадь. Вы, гости, не волнуйтесь, я заплачу убытки, она нам много хорошего сделала. Ты ее только убери, и будем держать ее до тех пор, как желает зять. Тогда стает Иван на ноги:

– Ну, бешену скотину никогда не держат; пойду, отрублю ей голову!

Царь скочил и говорит:

– Слушай, Иван, не надо, я заплачу все убытки, только ты ей ничего не делай!

– Нет, надо отрубить голову.

И пошел на двор. Все присутствующие бегут за ним и просят. Он прошел на двор, лошадь увидала его, вытянула голову и стоит. И он подходит к ней рядом и ударил ей мечом и отсек голову. В этот же момент выскочил мужчина такого же росту и говорит:

– Ну, здравствуй, зять, я твой шурин. А теперь пойдем на бал, и я тебе скажу еще, кто я есть такой.

И когда Иван пошел домой, а он стал ему говорить дорогой:

– Вот я есть одного царя сын, Иван-царевич. А помнишь, мы с тобой были у Шута, и вот я пробыл там двадцать лег, и тебя бы он обратил конем, но ты сумел меня второй раз взять, и я уверился, что ты парень боевой, и помог тебе. А теперь молчи пока и пойдем на бал, и я там выясню, кто я есть.

Когда они пришли на бал, не знали, конечно, кто незнакомец, ну, такою же роста богатырь, как и зять Иван. Посадили их рядом, стали угощать. Потом, когда он немного подвыпил, стал на ноги и стал говорить:

– Слушайте, ваше величество, я вам поясню, кто я есть такой, может, вы меня узнаете, хотя это было давнее дело. Бывал ли у вас когда от роду сын?

– Да, добрый витязь, бывал у меня сын, но только этому уже лег двадцать.

– Ну, а каким путем он у тебя не стал, можете пояснить мне?

– А вот каким путем. Однажды я был на охоте, и я завяз в болоте так сильно, что не мог попасть домой. А потом послышался голос: «Вот, ваше величество, отдашь, что не Знаешь, дома у тебя есть – я тебя спасу, а не отдашь – умрешь в болоте». И вот мне пришлось отдать, а приезжаю домой – у меня сын, ну, я этого не знал. И вот росту был сын, помню, большого, ну, пришлось все равно отдать. Через девять месяцев приезжает Шут, и пришлось ему с