Давно-давно жил в густой тайге старый охотник по имени Абышка, жильем ему был шалаш из молодых деревьев. Со старой женой своей жил анчи Абышка бездетно и одиноко. Весь век свой прожив в тайге, они ни разу людей не видели, не знали, что кроме них еще на свете много людей живет.
Анчи Абышка у подножия Черной горы охотился: сорок шергеев имел на зверей, сорок силков ставил на птиц, а в Белом озере тридцатью мордами рыбу ловил. Так они со старухой и жили.
Однажды анчи Абышка свои силки посмотреть пошел и видит — все силки уничтожены. Анчи Абышка перепугался.
«Весь век свой охотился в этой тайге, ни разу такой беды не случалось»,— подумал старик. Силки кое-как поправив, анчи Абышка к Белому озеру отправился, на морды взглянуть. К берегу подошел и видит — все морды его кем-то из воды выброшены, переломаны.
— Экое диво!—совсем старый анчи встревожился. Снасть разрушенную починил, опять в воду поставил.
Домой без добычи вернулся, старухе своей говорит :
— Великое диво я видел, большая беда к нам нагрянула. Весь век я в тайге прожил, такого несчастья со мной не случалось. Или какой-то дикий зверь появился, чтоб нас с тобой сожрать, или смерть наша приближается и нас поторапливает век доживать. Все мои снасти кто-то разрушил...
Старушка горько заплакала: видно, не будет больше житья в тайге, видно, придется от голода умереть. Вместе старики загоревали. Три дня прошло, снова анчи Абышка пошел силки осматривать. Опять все силки испорчены. К Белому озеру пошел — все морды кто-то опять переломал и на берег выбросил.
Стоя на берегу, бедный анчи заплакал, слезы на грудь ему падают.
«Что я теперь старухе скажу?— старик думает.— Пищи у нас нет, добывать зверей и птиц теперь нечем. Большое горе на голову мне свалилось...»
Вышел старик на яр, сел и думать стал о своей судьбе.
Вдруг под яром он голос тихий услышал. Насторожился анчи, ушам своим не поверил: если голос принадлежит человеку, откуда здесь человеку взяться? Если зверь какой-нибудь близко — звериных таких голосов анчи никогда не слыхал...
Абышка, ружье наготове держа, стал с яра спускаться к воде. И тут он большую нору увидел, на зев печи похожую. Из норы прежний голос слышится. Старик к норе тихонько подполз, в нору заглянул — ничего не видно. Незнакомый голос тотчас умолк. Анчи в сторону отполз, стал за норой наблюдать. Снова голос из норы послышался.
« Наверное, этот мошенник мои силки попортил? Сейчас я с тобой разделаюсь»,— анчи Абышка подумал. В нору ружье нацелив, приблизился, громко крикнул:
— Эй, человек ты или зверь, выходи, не то стрелять буду!..
Снова в норе стало тихо.
— Выходи, еще раз говорю. Сейчас стрелять буду!— опять анчи закричал.
Тут из норы показалось что-то черное, мохнатое — медвежонок выполз и вдруг по-человечьи заговорил.
— Погоди, погоди, анчи, не стреляй,— медвежонок сказал.— Зачем ты в меня нацелился? Лучше с собой уведи, может, тебе пригожусь когда-нибудь...
Старик, удивленный, ружье опустил.
— Раз ты со мной хочешь идти, впереди иди, я дорогу буду указывать,— анчи Абышка сказал.
Когда старик с медвежонком в шалаш вошли, старуха испугалась, закричала и в темный угол запряталась.
— Не бойся, старуха,— Абышка сказал.— Хотел я его застрелить, а он в сыновья к нам напрашивается, помогать нам в работе хочет. Нам, старым, подмогой будет...
Медвежонок сразу повеселел, ласково говорит:
— Не бойся, мама, меня, хоть я и медвежью шкуру имею, но от человека родился. Отец мой проклял меня, и я в медвежонка превратился, среди зверей обречен был жить. А мне с людьми веселее. Вы бездетные, лишним в семье не буду, что прикажете — все буду делать...
Согласились старик со старухой его в сыновья взять.
— Живи с нами, дите,— анчи Абышка сказал. Вечер настал. Медвежонок, как щенок, у порога
заснул.
Утром чуть свет медвежонок поднялся, что-то сам с собой залепетал, потом старику говорит:
— Ну, отец, пойди взгляни вокруг шалаша, черный туесок там найдешь, сюда его принеси.
Анчи Абышка из шалаша вышел, кругом его обошел и черный туесок нашел. Никогда здесь этого туеска не было. Старик в шалаш туесок принес. Медвежонок ему говорит:
— Теперь три раза по туеску постучи, крышку сними и скажи: «Сколько кушаний есть в тебе, все выкладывай.»
Так старик и сделал. Посреди шалаша вдруг белая скатерть раскинулась, на скатерти множество кушаний появилось, да все такие, каких анчи никогда и не пробовал. Только молока куриного нет, а вина и кушаний сколько хочешь.
— Мои отец и мать, что вы на пищу глядите, за еду не принимаетесь?— медвежонок старикам говорит.— Теперь, мой отец, на охоту тебе ходить не придется, снасти в Белое озеро закидывать незачем. Ешьте сколько угодно, еды не убавится, на всю жизнь хватит...
Сели старик со старухой по одну сторону скатерти, сын их приемный — против них. Пир богатый в шалаше начался.
Сколько ни ели все трое — кушаний не убавилось.
— Пусть твой век долгим будет, приемный наш сын,— медвежонку они говорят.— Богатой пищей ты нас угостил. Хоть и звериную шкуру имеешь ты, а ум, еидно, у тебя человечий. Сердце, видать, у тебя доброе...
До ночи старик со старухой радовались, веселились, так и не кончив еды, не подымаясь с места, уснули. Утром, проснувшись, опять за еду принялись, снова до вечера пировали.
На третий день пробудились утром, видят — кушаний как не бывало, черный туесок кружком плотно закрыт. Старики встревожились.
— Эзе, эзе, мой отец и моя мать,— медвежонок их успокаивает,— когда захотите есть — снова туесок откроется. Я среди зверей и птиц вырос, с друзьями надо мне повидаться. После еды туесок закрывайте, без меня никому туесок не показывайте, никого едой из него не кормите. Три дня меня дома не будет, по земле родного отца моего похожу.
Старик со старухой медвежонка проводили, вдруг у них на глазах он исчез, сказать, что убежал,— звука шагов старики не слышали, сказать, что улетел,— хлопанья крыльев не слышали. Как в землю провалился.
Вдосталь насытившись, старики из шалаша вышли и видят — красавец конь вороной к шалашу спешит. На коне человек незнакомый сидит, такой же сморщенный и седой, как сами анчи и старуха. Едет старик с закрытыми глазами, еле в седле сидит, качается, руками за гриву коня держится. В богатые одежды старик одет. Лицо у старика суровое. Конь, словно боясь уронить его, не бежит, а плывет: спина коня не шелохнется. К шалашу всадник подъехал, остановился, глаза открыл и сказал:
— Ну, теперь, может, и живым останусь, а то совсем умирать собрался.
Вздохнул тяжело старик и спросьбой к анчи Абышке обратился:
— Дай приют мне в твоем шалаше, накорми скорей, от голода я умираю...
Сняв старика с коня, анчи Абышка со старухой его в шалаш ввели, постель ему приготовили и на нее старика положили. Незнакомец тотчас уснул, немного поспал и, проснувшись, еды попросил.
— Век свой охотой кормился я,— анчи Абышка ему говорит,— теперь удача мне изменяет, нечем, путник, тебя покормить.
Со слезами пришелец пищу выпрашивать стал. Абышку стоны старого человека разжалобили, у старухи глазами совета он спрашивает. Сердце старухи не выдержало. Из темного уголка анчи волшебный туесок вытащил, прячась от старика, открыл. Из туеска разной пищи вынул и подал плачущему старику. Полдня ел старик — вдосталь насытился, сразу помолодел и повеселел. У анчи Абышки спрашивает:
— Кто ты такой, хозяин, что столько пищи имеешь?
— Бедный анчи Абышка, в черной тайге живущий,— анчи отвечает.
— Слышал я о тебе, Абышка,— старик говорит.— А я Чашкан, хозяин зтой тайги. Поохотиться думал, да вот заблудился, шесть дней плутал, чуть от голода не погиб...
Так говоря о себе, Чашкан от анчи не отстает: откуда берет Абышка столько кушаний сладких, кто их ему готовит?
Абышка гостю не отвечает, отмалчивается. А Чашкан все настойчивее расспрашивает, сердиться начинает.
Не выдержал анчи, волшебный туесок гостю показал:
— Только руками к нему не притрагивайся. Мой сын, туесок мне давший, настрого запретил туесок показывать, в чужие руки давать не велел.
— Зачем тебе, бедному, старому, такой туесок?..— Чашкан говорит.— Отдай мне его, Абышка.
— Сын не велел никому отдавать; хоть ты и хан зтой тайги, отдать туесок тебе не могу,— старый анчи отвечает.
Тут Чашкан совсем рассердился, с постели вскочил, затопал, заругался:
— Лучше добром отдай, не то силой возьму, тебя и старуху жизни лишу...
Анчи Абышка туесок из рук не выпустил. Чашкан на него набросился, туесок вырвал, из шалаша вон побежал. Анчи со старухой, за полы его держась, за ним потащились. Хан, стариков оттолкнув, на коня вскочил и мигом в тайге исчез.
Старый анчи и его жена слезами горькими залились, с земли не поднимаясь, весь день горевали.
Сын-медвежонок из тайги возвратился, спрашивает:
— О чем вы слезы льете, отец мой и мать моя?
— Богатому человеку мы доверились, твой туесок ему показали, а он его отобрал у нас...
— У богатого полон живот, да глаза не сыты, всегда так бывает,— сын-медвежонок сказал.— С богатым поделились — вот и наказаны. Плакать и убиваться бросьте,— Чашкан от меня далеко не уйдет...
Начал тут сын-медвежонок что-то по-своему бормотать, глаз с тайги не сводя. И вот Чашкан из тайги показался, к шалашу покорно подъехал. Голову хан повесил, глаз от земли не в силах поднять, тихим голосом просит:
— По вашим дорогам ходить не буду, в пути вам никогда не встречусь — только жизни не лишайте.
Анчи Абышка туесок от седла отвязывает и говорит:
— Про сына я тебе ничего не сказал, думал: сам о моем могучем сыне узнаешь.
— Откуда сюда приехал — туда возвращайся!— сын-медвежонок Чашкану сказал.— Бедных охотников не обижай, у голодных куска не отнимай, не то худо тебе будет.
Чашкан свои сорок зубов сомкнул, слова не вымолвил, коня повернув, прочь поскакал.
Анчи со старухой обрадовались, приемыша благодарят. Спокойно и счастливо зажили. Анчи на охоту не ходит, старухе у очага нечего делать — хорошая пища всегда под руками, стоит лишь туесок волшебный открыть.
Сын-медвежонок растет, все сильнее становится. Однажды он старикам говорит:
— Жить мне так скучно, жениться надумал я.
— Пий-пай ‘, наш сын, если жениться тебе время пришло — за чем дело стало? Нам, старикам, веселее жить со снохою будет. Невесту сам себе выбирай, твой
молодой ум наших старых умов лучше.— Так старик со старухой ответили.
Сын-медвежонок им говорит:
— Вдали от нас, на устье Черной реки, Кара-Каан живет. У Кара-Каана есть дочь по имени Кара-Торгу. Хочу к ней посвататься.
— Пусть по-твоему, сын, будет. Да только пойдет ли дочь хана за тебя, сына анчи-бедняка?
Утром анчи Абышка и сын-приемыш, волшебный туесок взяв, в путь отправились. Много ли, мало ли шли, до устья Черной реки добрались, на берегу белый дворец с золотыми воротами увидели. У золотых ворот их страж останавливает:
— Куда и зачем идете?
— Если Кара-Каан дома, хочу с ним повидаться,— анчи Абышка отвечает.
Страж золотые ворота перед ними распахивает, дорогу указывает. Анчи с медвежонком во дворец вошли. Кара-Каан за столом золотым сидит, сердито спрашивает:
— Что тебе надо, анчи Абышка?
— До меня слух о твоей дочери Кара-Торгу долетел, пришел я ее посватать за сына единственного моего.
Не дав Кара-Каану слова вымолвить, анчи Абышка пятьсот слов уже выпустил. Рассердившийся было Кара-Каан рта раскрыть не успел, как старый анчи по волшебному туеску постучал, говорит:
— Ну-ка, черный мой туесок, выкладывай кушанья такие, каких и ханы не видывали, не отведывали...
Открыл анчи туесок — на столе перед Кара-Кааном такие яства вдруг появились, что хан на них как на чудо глядит. Только куриного молока нет среди этой снеди.
Ничему не удивлявшийся, Кара-Каан от удивления рот раскрыл, никого не боявшийся, на этот раз испугался: откуда у такого бедного анчи такие богатства, не злые ли духи с анчи Абышкой явились? А яства, расставленные на столе, у Кара-Каана обильную слюну вызывали. Не утерпел Кара-Каан, за кушанья принялся. От сладкой еды он расслабел, от крепкого вина захмелел. Никогда не соглашавшийся, Кара-Каая дал согласие дочь замуж за медвежонка выдать. Три дня Кара-Каан с гостями угощался, три дня пировал.
Когда жених с невестой наедине остались, медвежонок у Кара-Торгу спрашивает:
— Расскажи мне, Кара-Торгу, что ты на свете
знаешь?
— Что мне, девице, знать,— Кара-Торгу отвечает,— за меня мой отец Кара-Каан все знает...
— Что ты делать умеешь, Кара-Торгу?— медвежонок спрашивает.
— Зачем мне что-нибудь делать уметь,— Кара-Торгу надменно отвечает,— у моего отца слуг достаточно, которые все для меня делали, отец мой Кара-Каан богат, все, что мне надо, для меня добудет...
— Если ты сама ничего не знаешь, если ты делать ничего не умеешь, во всем на отца надеешься, с ним и оставайся, мне такой подруги не надо,— сказал медвежонок.
Кара-Каан, об отказе жениха узнав, сильно разгневался, анчи Абышку и медвежонка велел прогнать.
— Ничего, мой старый отец, неудачей не огорчайся,— медвежонок старику сказал, когда они домой возвращались.— Не богатая и знатная жена мне нужна, умную и трудолюбивую подругу хочу иметь...
— Дело твое, сынок, тебе с женою век жить, сам невесту себе выбирай,— анчи Абышка ему ответил.
Однажды медвежонок старикам говорит:
— Вдали отсюда есть Желтое озеро. На берегу этого озера Сарыг-Каан живет, у него дочь по имени Са-рыг-Торгу есть. Хочу к ней посвататься. Теперь я один пойду...
— Не нам тебя учить, ты лучше нас знаешь, что делать надо.— Так старики ответили.
Волшебный туесок с собой взяв, медвежонок в путь отправился.
Скупой и жадный Сарыг-Каан сердито медвежонка встретил, хотел своих собак на него натравить, сам за семью дверями спрятавшись, медвежонка поносил. Однако человечий голос его услышав, богатые яства, из волшебного туеска добытые, увидев, Сарыг-Каан вмиг подобрел, двери открыл, медвежонка в жилище пригласил. Жадно на яства накинувшись, быстро половину их съел, половину про запас упрятал, только тогда дочь показал.
— Скажи мне, красавица Сарыг-Торгу, что ты на свете знаешь?— медвежонок к девице обратился.
— Зачем мне, девице, много знать,— Сарыг-Торгу беспечно ответила,— выйду замуж — пусть муж за меня думает, что надо мне — знает...
— Что делать умеешь ты, Сарыг-Торгу?— медвежонок спрашивает.
— Все, что мне надо было, для меня родители делали, выйду замуж — пусть муж делает,— ответила девица.
— Нет, подруги такой мне не надо, такая невеста мне не подходит,— сказал медвежонок и дом Сарыг-Каана покинул, огорченный к своим старикам вернулся.
Однажды медвежонок старикам говорит:
— Зачем вдалеке от родной земли невесту искать, к богатым и знатным в двери стучаться? Неподалеку от нас, на берегу Белого озера, старый Ак-Каан живёт, у него дочь Ак-Торгу есть. Пойдем, отец, попробуем к ней посвататься.
Волшебный туесок с собой прихватив, анчи Абышка с медвежонком на берег Белого озера отправились, в дом к Ак-Каану вошли. Старый Ак-Каан приветливо гостей встретил, как равный с равными разговаривал. Ак-Торгу к гостям вышла, вежливо поклонилась. Медвежонок к ней обратился:
— Расскажи нам, красавица Ак-Торгу, что знаешь, что делать умеешь?
— Чего сама я еще не знаю, добрые люди узнать помогут, чего еще делать не научилась, хорошие люди тому научат,— скромно Ак-Торгу ответила.
Ответ ее медвежонку понравился, Ак-Торгу ему сразу приглянулась. Старый Ак-Каан упрямиться не стал, отдать дочь замуж согласился. Тут анчи Абышка волшебный туесок открыл, богатые угощенья появились. Три дня старики пировали, три дня Ак-Торгу с медвежонком по лесу гуляли.
Кто землю родную любит, тот по ней и скучает,— на четвертый день анчи Абышка с Ак-Кааном простился, домой собрался. Сын-медвежонок с невестой Ак-Торгу за ним пошли.
В честь свадьбы старики богатый пир устроили, девять дней вчетвером угощались и веселились. На десятый день медвежонок сказал:
— Мои дорогие отец и мать, меня под своим ковром приютившие, моя славная жена Ак-Торгу, пора мне свой облик переменить. Теперь, когда я снова среди людей живу, хороших родителей и жену себе славную отыскал, вышел мне срок имя свое иметь, человечий облик себе вернуть. Буду я имя носить Кара-Мо-лат.
С этими словами медвежонок в тайгу убежал и скоро стройным красавцем богатырем вернулся.
Нельзя рассказать, как старый анчи Абышка со старухой обрадовались, на сына-красавца глядя, от счастья плакали. Молодая Ак-Торгу своим мужем-богатырем не налюбуется.
А Кара-Молат тотчас за работу принялся — высокий и белый дом строить начал. Девять дверей и девять окон в том доме светлом было. Одну половину дома Кара-Молат своему отцу анчи Абышке отдал, в другой половине с женой красавицей Ак-Торгу поселился. Зажили они счастливо.
Жаль, до наших дней не дожили, мы, на них глядя, порадовались бы!..
Раздел: Шорские сказки